-Это не настоящее искусство, - скривившись, говорит Дейдара, - глядя на совершенно обычную куклу - уменьшенную копию его самого.
- Почему? - изобразив удивление, спрашивает Сасори.
Дейдара встает с земли, поднимает и отряхивает плащ, на котором сидел. Он долго смотрит в хмурое небо, после чего отвечает:
- Она бесполезна.
Сасори с интересом смотрит на напарника, после чего, решив, видимо, что Дейдара вполне способен уничтожить "бесполезную игрушку", прячет ее в карман плаща.
- Ты так думаешь? Она может служить искусству.
Дейдара дергается, словно его ударили, и с ненавистью смотрит на напарника: так он его еще никогда не оскорблял.
-Служить искусству?! Ты хочешь сказать, что это недоразумение может служить искусству, как ты или я? - только при этих словах ему приходит в голову, что уж если Сасори оскорбил его, то себя он оскорбил не меньше.
- Скажи мне, когда ты вспоминаешь о человеке, что ты вспоминаешь раньше: внешность или чувства, которые он в тебе вызывает? - неожиданно спрашивает Сасори.
- Я... - возмущенно начинает Дейдара, но тут же смолкает, понимая, что тема разговора поменялась уж как-то слишком быстро. - Я не знаю, - признается он, - это зависит от человека.
- Вот видишь, а должно зависеть от тебя. Это и есть искусство памяти.
- Не понимаю, какое отношение это все имеет к кукле, но искусство это совершенно бесполезное - безапелляционно заявляет Дейдара.
Сасори подходит к нему ближе, чем обычно и отвечает:
- Подумай.
Дейдара демонстративно кривится и скептически поднимает бровь, но после со вздохом отвечает:
- Хорошо, данна.

Всю ночь подрывник провел, ворочаясь с бока на бок: слова напарника никак не шли у него из головы. Этот разговор не был похож на их обычные споры об искусстве. Дейдара думал о своей памяти и о том, что люди в ней подобны вспышкам от взрыва его творений - яркие, волнующие, вызывающие бурю эмоций или же серые облака пыли плавно оседающей на зеленые листья деревьев. Проворочавшись всю ночь, подрывник пришел к неутешительном выводу: он помнил людей и события исключительно по тем ощущения, которые они у него вызвали. Это в частности означало, что противную веснушчатую девочку из своей деревни он помнил куда лучше, чем Лидера их организации. А все потому, что она обозвала первую вылепленную им птичку уродливой и совершенно непохожей на настоящих птиц.
Утро прошло как обычно: Дейдара пытался приготовить себе завтрак, а Сасори, который в еде не нуждался, мастерил очередную марионетку. На этот раз не безделушку, а настоящую боевую машину.
Дейдара, потерпев неудачу с приготовлением завтрака - плита взорвалась - пришел к нему в мастерскую.
- Я подумал...
- И как результат? - спросил кукольник и Дейдара готов был поклясться, что его голосе слышался смех. Хотя ему, скорее всего, показалось.
- Ну, может я и не очень хорош в том, чтобы помнить только то, что нужно, но это мне совершенно не мешает. Вот.
Сасори отложил в сторону почти готовую марионетку и проговорил:
- Ты так в самом деле думаешь?
- Да, - коротко ответил Дейдара.
- Хорошо.
- Хорошо? И это все что вы скажете? - возмутился подрывник.
- Ну да, а что, по-твоему, я должен сказать?
На этот раз Сасори не посмотрел на собеседника, а вновь занялся марионеткой.
- Ну... я не знаю, может обычная лекция, как вы любите, - попытался пошутить Дейдара.
- Нет, не поможет.
- Дана?! Ну пожалуйста, я хочу знать, - почти прокричал Дейдара.
Сасори не обращая внимания на вопли, как ни в чем не бывало покрывал уже полностью готовую марионетку лаком. Оставалось дождаться, пока он высохнет.
- Хорошо, - согласился он. - Скажи было ли когда-нибудь так, что чувства, которые ты испытывал к одному и тому же человеку изменялись со временем?
- Ну... да положим было. Я вас сначала невзлюбил, очень, - признался Дейдара.
- А сейчас, стало быть, я тебе нравлюсь? - подловил его Сасори.
- Э... не… я не знаю, короче какое это имеет отношение к искусству? - попытался сменить тему Дейдара.
- Видишь ли, чувства относятся только к настоящему, им нет места в прошлом. То есть у тебя сохранилось знание о чувствах, а не само чувство. Пример: если ты кого-либо ненавидишь, то вспоминая об этом человеке, ты вспоминаешь свою ненависть и чувствуешь ее, а вот если чувство прошло, если ты больше не ненавидишь, то память выдаст тебе знание о том, что это было, но не позволит тебе это почувствовать.
Сасори замолчал, ожидая реакции на свои слова. Ему не хотелось продолжать этот разговор - напарника уже не исправить, но все же...
- Допустим, это и правда так, но я не совсем понимаю к чему вы клоните, - Ответил в конец запутавшийся Дейдара.
- Подумай, - равнодушно произнес Сасори, рассматривая игрушечного Дейдару.
Подрывник посмотрел на учителя, которому зрительный контакт с куклой доставлял, похоже, больше удовольствия, чем с оригиналом и вздохнул.
В памяти воскресли ненавистные красные глаза, и унизительное чувство собственной слабости буквально захлестнуло его с головой: руки непроизвольно сжались в кулаки, а глаза заблестели от злых слез.
"- Ненавижу"
- А вспоминать об унижении - унижать самого себя, - неожиданно сказал Сасори, возвращая своего напарника к реальности.
Дейдара ничего не ответил, лишь коротко кивнул и вышел из комнаты.

Вечером того же дня, подрывник подошел к любующемуся закатом Сасори и тихо сказал:
- Я понял. Думаю, она вам не понадобиться. Я вовсе не собираюсь разрушать свое тело...
Сасори ничего не ответил, но когда Дейдара после его смерти вернулся в их убежище, он нашел в одном из тайников крохотную куколку с длинными светлыми волосами.
Учитель как всегда оказался прав... почти.